«Журавушка» — первый из нового поколения детских садов в Салехарде, которых до 2010-го должно появиться еще девять. Открылся сад три недели назад, и из 120 детей в него ходят пока только 40, но и тех не видно. Они даже не успели ни сломать, ни испачкать, ни просто переставить игрушки. Все на своих местах. Разноцветное, ассортиментное, чистое. Детский сад сам становится похож на новую игрушку. Ту, в которую не играешь, потому что слишком уж красива.

Отдельным блоком на втором этаже кабинеты. Логопед, психолог, сенсорная комната. Психолога выписали из Воркуты, но он еще не доехал. В сенсорной комнате есть все необходимое для работы с проблемными детьми: сухой дождь, какие-то лампы, игрушки, системы зеркал, особые кресла. В компьютерном зале маленькие компьютерные столы и крошечные офисные стулья. В коридорах настоящая кожаная мебель, кресла и диваны, только детские.

— На все, что тут есть, я потратила 20 миллионов рублей, — говорит Наталья Чепухалина, обходя в коридоре маленькую милицейскую машинку с педалями. — Я просто брала каталоги игрушек и заказывала комплект на сто двадцать детей. Костюмы брала все, которые есть в каталоге. Мебель всю разную взяла.

«Журавушка» — муниципальный детский сад. Наталья Чепухалина, которой уже скоро будет пятьдесят, воплотила в нем свои мечты и представления о счастливом детстве. В котором у всех все есть. И все разное. И всего много. Благо выделенные на это городом деньги позволили.

Идеальная архитектура

В Салехарде нет градообразующего предприятия. Все производство, которое есть в Салехарде, — это рыбный завод. Деньги здесь из округа: Нового Уренгоя, Надыма, Ноябрьска — главных нефтяных и газовых источников России. Но в Салехарде нефтью не пахнет. Салехард, город белых воротничков, а не нефтяных фонтанов, занимается обслуживанием региона; это значит, деньги надо считать, тратить, заведовать всем имуществом.

Если идти по центральной улице и читать вывески, получится, что город состоит из администрации, Пенсионного фонда, Федерального казначейства, окружного центра технической инвентаризации, двух нотариусов, Дирекции единого заказчика, Департамента образования, Сбербанка и избирательной комиссии.

Бюджет города — 3,5 миллиарда рублей. Государственный чиновник в ранге начальника управления в Салехарде получает от 36 тысяч рублей, государственный бухгалтер — от 56 тысяч, врач — от 22 тысяч.

Семь лет назад столица Ямало-Ненецкого автономного округа была обычной российской провинцией с населением 35 тысяч человек. Несколько магазинов и бесконечная череда деревянных бараков. Но в конце 1999 года окружная администрация приняла губернаторскую программу ускоренного развития Салехарда, которая с тех пор исправно выполняется. И поэтому теперь это совсем другой город. Местные жители говорят, что, возвращаясь из летнего отпуска, обязательно обнаруживают что-то новое — даже с учетом того, что на вечной мерзлоте строить гораздо сложнее.

На окраинах еще остались деревянные бараки, но центр состоит теперь исключительно из красно-желтых, сине-оранжевых, сине-красных, зелено-желтых, зелено-белых зданий. Пятиэтажные дома с цветными балконами. Яркие и немножко пластиковые. Все разноцветные, каждый построен по индивидуальному проекту. Но все дома по-разному одинаковые, будто скроены из набора лего с ограниченным выбором деталей. Людей на улицах практически нет. Ходят утром на работу и вечером с работы. Да и холодный ветер не располагает к прогулкам. Между одинаковыми лего-домами особенно делать нечего.

Уже выпал первый снег и начались первые морозы. Салехард — узкий город. Если оторвать взгляд от разноцветных домов и посмотреть, что за ними, то слева и справа — тундра одинакового цвета хаки. И нет линии горизонта. Так практически целый год. Зимой здесь до -57°C, летом бывает +10°C. В вечной мерзлоте ничего не растет, поэтому у каждого здания положен привозной ковер-газон. Рядом со всей этой красотой периодически возникают сухие палки — редкие замерзшие деревья. А вокруг бесконечная стройка. За неделю командировки рядом с моей гостиницей из серой коробки бетона появился оранжевый дом с вывеской «Школа искусств». Похоже на сборную декорацию.

Новое здание администрации города возвели в конце прошлого года. Шестиэтажная постройка со специальным въездом для инвалидных колясок и туалетами для инвалидов. Все эти пандусы, конечно, предусмотрены законом. Но закон в России никогда не был руководством к действию, скорее неким напоминанием и представлением о том, как эта жизнь должна быть устроена. В Салехарде эти представления воспринимают буквально и шаг за шагом идут к этому представлению об идеальном городе. Очень правильном. Очень пластмассовом.

— Очень трудно жить на Севере, — говорит заместитель главы города Геннадий Скрипчак. — Лед сходит в июне, снег выпадает в сентябре. Зимой невозможно жить, потому что полярная ночь. Летом невозможно спать, потому что полярный день. Условия не располагают к жизни. Поэтому приходится создавать их искусственно.

Новый Салехард — это попытка создания города и жизни там, где их не может быть. Такой проект идеального города, утопия. Поэтому в нем придумано абсолютно все. И все, что в нем есть, придумано.

Идеальные зарплаты

25-летний администратор ресторана Сергей Арашелов (слева) похож на героя рекламной кампании Benetton. В Салехард три месяца назад он уехал с должности администратора «Чайхоны №1» в саду «Эрмитаж» и с зарплаты в 2500 долларов. Руслан (справа) — режиссер центра по культуре и спорту. Каждую пятницу в центре устраивает шоу для тех, кому за 30.

— У нас высокие требования к чиновникам. За это они получают хорошую зарплату. Поэтому они все в основном не отсюда, — говорит замглавы города Геннадий Скрипчак. Он и сам не отсюда. Хотя и живет в Салехарде уже тридцать лет, он не считает его своим городом. Как не считает заботу о городе своим призванием. Это его работа. Он профессионал-наемник.

— Салехард — это такое место работы. Вы же обустроите свое место работы. Вот и моя работа — обустроить место для работы. Даже если это целый город. Новое поколение детских садов. Два социальных дома для пенсионеров. Пенсионеры сдают свои квартиры и вселяются в квартиры в новом доме, где круглосуточно дежурит медсестра и есть соцработники, которые убирают, заботятся и ходят в магазин.

Дом временного пребывания для детей из неблагополучных семей. Центр «Доверие» на 20 детей пока располагается в небольшом деревянном доме на окраине. В нем работает 51 человек: повара, бухгалтеры, социальные работники, логопеды, юристы, психологи, воспитатели. По два с половиной человека на одного ребенка. В четырех комнатах центра стоят компьютеры, телевизоры, тренажеры. Все время присылают новую технику, ставить ее некуда, поэтому несколько тренажеров стоят нераспакованными в коридоре. На улице игровая площадка, построенная на грант в 20 тысяч долларов. В ближайшее время должны построить новое здание центра — он станет региональным, на 120 детей. Поэтому и деньги пойдут не только из города, но и из региона. От всего этого веет невероятной корпоративностью. И детские сады похожи на часть соцпакета. И все, что есть в городе, принадлежит городу.

Идеальный ресторатор

Рестораны в городе тоже муниципальные. Должен же в хорошей корпорации быть свой ресторан со своим выписанным из Франции шеф-поваром. Потому что, как говорит Геннадий Скрипчак, проще самому все сделать, чем надеяться на других. Вдруг не построят ресторан, а он же должен быть.

«Факел» открыли семь месяцев назад. Чтобы попасть в него, надо войти в опору стеклянного моста через реку Шайтанку и подняться на лифте на 80 метров. Ресторан на 10 столиков, средний счет — 50 долларов на человека без выпивки.

Время — конец рабочего дня. Посетителей в ресторане — ни одного. Отчего ресторан становится похож на проект ресторана. В нем есть официанты и администратор Сергей Арашелов. И меню тоже есть.

25-летний администратор «Факела» похож на героя рекламной кампании Benetton. В темно-синих джинсах, в синей рубашке в белую клеточку, с черными волосами, смуглой кожей и раскосыми глазами. Сергей Арашелов родился в Элисте, но в Салехард приехал из Москвы. В Москву Сергей попал в 23 года — по распределению из Калмыцкого государственного университета, где учился на зооинженера. Но зооинженером в Москве Сергей работать не стал, а стал официантом в одном заведении, потом барменом в другом, а потом администратором. В итоге в Салехард три месяца назад он уехал с должности администратора «Чайхоны №1» в саду «Эрмитаж» и с зарплаты в 2500 долларов.

— В Москве все время не хватает времени и не хватает денег. А тут не на что отвлекаться, не на что тратить. Работаешь. Здесь поэтому возможностей больше. Берут только профессионалов, которые становятся еще большими профессионалами.

Сергей приехал сюда, не только чтобы стать профессионалом ресторанного бизнеса, его интересует оленина.

— Никто не поставляет оленину, шкуру оленью. А я думаю заняться этим.

Квартиру на «Академической» в Москве Сергей по-прежнему снимает. В Салехарде он всего три месяца, но за это время уже несколько раз был готов бросить все и вернуться в Москву.

— Здесь остаешься один на один с собой, все время работаешь. Я не привык так. Я буддист, и тут я многое про себя понял. Тут все совсем по-другому. Маленький город. Меня вез таксист на работу, а я деньги дома забыл. Я ему говорю: «Давай вернемся, я отдам». Он на меня посмотрел, как на сумасшедшего. Сказал: «Ты что? Вызовешь меня в следующий раз и вернешь». Здесь все друг друга знают, поэтому все работают и живут честно. Нельзя сесть в машину и убежать.

Железной дороги в Салехарде нет, зато есть аэропорт. Билет до Москвы и обратно — 600 долларов. Ближайшая железнодорожная станция — в городе Лабытнанги, через реку Обь. В июне в Лабытнанги можно добраться на пароме, с ноября по май — на машине по льду. И поэтому про весь остальной мир говорят: «Там, на земле». А Салехард как будто над землей.Или вне. Сергей не знает, сколько еще времени он проведет здесь и куда поедет дальше. Но он знает, что после Салехарда он сможет работать где угодно.

— Если ты здесь работал, ты сможешь работать везде.

В Салехард приезжают работать и зарабатывать, жить все-таки уезжают «на землю».

Идеальные дети

Салехард похож на маленький город из американского фильма. Здесь все правильно. Власти заботятся о людях: детях, пенсионерах, инвалидах. Люди работают на совесть, рожают детей и заботятся об их будущем. Здесь даже, как в американском фильме, есть что-то типа мегамолла и подростки, которые в нем живут.

16-летний Кирилл родился в Салехарде и учится в 10-м классе районной школы. Говорит по-английски и собирается ехать в Тюмень или Петербург — поступать на дизайнера. А выглядит как мальчик из мира MTV: кеды, широкие джинсы, серьга в брови, платок на шее и идеально белые ровные зубы.

— Я одежду заказываю по интернету или покупаю, когда бываю в Москве. Недавно заказал ботинки из «Обуви XXI века». Хожу тут в школу диджеев, езжу в школу граффити в Тюмень. Этим летом был и в Питере, и в Москве два раза, и в Болгарии, и в Египте.

Мама у Кирилла работает каким-то начальником отдела в образовании, папа — в аэропорту. У него есть квартиры в Тюмени и в Петербурге, так что ему все равно, куда поступать.

— Я сюда не вернусь, — говорит Кирилл. — Поучусь где-нибудь, а потом посмотрим, где я буду жить. Где захочу.

Все свободное время Кирилл проводит в местном культурно-развлекательном центре Polaris, тоже муниципальном: игровые автоматы, боулинг, кинотеатр, фастфуд, интернет-кафе. Центр открылся год назад, но кинотеатр и интернет-кафе до сих пор не работают. Работают только боулинг, игровые автоматы и фастфуд. И от этого развлекательный центр становится похож на декорации развлекательного центра, а подростки — на жителей этих декораций.

Идеальный чиновник

Всей культурной частью города заведует Лариса Цупикова, заместитель гендиректора городского центра по культуре и спорту. По совместительству она еще и депутат гордумы. С депутатами тут вообще довольно интересно. Практически все депутаты — директор Ледового дворца, глава местного телевидения, предприниматели. Как и положено, люди, которые делают что-то для города, участвуют и в принятии важных для города решений.

— В маленьком городе очень важно, чтобы все работали в связке, — говорит Лариса Цупикова. Она тоже родилась не в Салехарде, а в Курганской области, училась на режиссера в Воркуте. Недавно они купили сыну квартиру в Химках, ему 20, он рок-музыкант, учится в Москве в Институте культуры.

— Вот День города: можно вывести всех, споют, спляшут — и готово. Но это не сближает. У меня на Дне города глава Пенсионного фонда пел свои песни. А последняя сволочь, который тут гаражами занимается, его все ненавидят, читал свои стихи — все плакали. А глава телевидения у меня в перьях танцевал бразильские танцы. И получается по-настоящему городской праздник.

Лариса Цупикова рассказывает, как долго ей приходится уговаривать чиновников на безумства.

— У меня хор ветеранов. Я могу его выгонять раз в полгода на выступления. Но кто его будет слушать? Я соединила ветеранов с молодыми рэперами, и получилось уже что-то невероятное. У нас тут и театр свой, и танцевальные группы, и джазовый ансамбль, и школа диджеев. Мы весь регион культурой обеспечиваем. Нет в округе деревни, где меня бы не было.

Лариса Цупикова говорит, что маленький холодный город сам заставляет жить и работать честно.

— Чтобы о чем-то договориться, надо смотреть человеку в глаза. Я всех в этом городе знаю. Здесь, если ты плохой, все об этом знают и не хотят иметь с тобой дела. Поэтому здесь никто не врет — самому невыгодно.

Это, конечно, не совсем так. В России много маленьких городов, где все друг друга знают, обворовывают, напиваются и иногда даже друг друга убивают. Здесь другое — дело в деньгах. Дело в том, что их проще заработать честным путем, чем любым другим. Прямо как в маленьком американском городе.

— Здесь я могу обеспечить сыну квартиру в Москве, под которую мы брали кредит.И учебу. А в Москве у меня не было бы столько работы и столько возможностей, как здесь. Да и в старости я хочу жить здесь — в социальном доме. Так здорово. Там за тобой ухаживают, там весело, все время какие-то мероприятия, экскурсии, у меня же сейчас нет времени ничего увидеть, а выйду на пенсию и начну жить. Очень здорово. Только северные люди очень быстро умирают, когда на пенсию выходят. Лет пять остается. Все болезни сразу вылезают, когда перестаешь работать. Но пять — тоже хорошо.

Идеальная тоска

Даже к старости жители Салехарда не перестают быть похожими на кинематографических жителей американской провинции. Обеспечил детей, отработал ресурс — и с радостью начинаешь жить в доме престарелых. И совершенно непонятно, почему все это вызывает такую непреодолимую тоску. Школа диджеев в Салехарде — что может быть веселее. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что в нее ходят два человека. Итогда все рушится, потому что на самом деле здесь не работают кинотеатры, нет диджеев, даже детей в детских садах нет, как нет и воды в бассейне. И вся эта правильная жизнь и правильный город являются самостоятельной ценностью. Как буклет города Салехарда.